— Я положу кулек к дядюшке, — решил он наконец. — Когда они услышат его храп, то подумают, это рычит тигр, и не решатся войти.

Когда он приоткрыл дверь спальни, «брр-пс-пс, брр-пс-пс» зазвучало куда громче и еще более устрашающе. Карлсон довольно захихикал и исчез с кулечком в темноте. Малыш стоял и ждал.

Вскоре он вернулся, сжимая в руке вставные челюсти дяди Юлиуса.

— Ну что ты, Карлсон! — ужаснулся Малыш. — Зачем ты их взял?

— Неужели ты думаешь, что я могу доверить свои карамельки человеку с зубами! — сказал Карлсон. — Представь себе, что дядюшка проснется ночью и увидит мой кулечек! Если зубы у него под рукой, он их мигом наденет и начнет грызть конфеты одну за другой. Но теперь он, к счастью, не сможет этого сделать.

— Дядя Юлиус и так никогда в жизни бы этого не сделал, — поручился Малыш. — Он ни за что не взял бы ни одной чужой конфетки.

— Дурак, он решил бы, что это его посетила фея из страны сказок и принесла ему гостинцы, — сказал Карлсон.

— Да как он мог бы это подумать, раз он сам купил мне эти карамельки? — возмутился Малыш, нс Карлсон не желал ничего слушать.

— Кроме того, мне все равно нужны эти челюсти, — сказал он. — А еще мне нужна крепкая веревка.

Малыш сбегал на кухню и принес веревку для сушки белья.

— А зачем тебе? — спросил Малыш, сгорая от любопытства.

— Хочу сделать капкан для воров, — ответил Карлсон. — Наводящий ужас, устрашающий, смертельно опасный капкан для воров.

И он показал, где он собирается его соорудить: в узеньком тамбуре у входной двери, соединенной аркой с прихожей.

— Вот именно здесь, и только здесь, — сказал Карлсон.

С каждой стороны арки в прихожей стояло по стулу, и теперь, когда Карлсон приступил к сооружению уникального и весьма хитроумного капкана для воров, он протянул на небольшой высоте от пола несколько раз бельевую веревку между этими стульями и хорошенько ее закрепил. Если кто-нибудь в темноте войдет в дверь и захочет пройти в прихожую, то обязательно споткнется об это заграждение и упадет.

Малыш помнил, как в прошлом году к ним забрались Филле и Рулле, чтобы их обокрасть. Они открыли дверь с помощью длинной проволоки, которую просунули в щель почтового ящика, и подцепили ею «собачку» замка. Наверно, и на этот раз они захотят попасть в квартиру таким же образом. Что ж, будет только справедливо, если они запутаются в протянутой веревке.

— И вообще я зря волнуюсь, — сказал он. — Ведь когда Филле и Рулле начнут возиться у дверей, Бимбо так громко залает, что разбудит весь дом, и они бросятся наутек.

Карлсон поглядел на Малыша так, словно не верил своим ушам.

— Ах вот как? — сказал он строго. — Выходит, я зря делал капкан для воров! Нет, так я не играю. Собаку надо немедленно убрать.

Малыш всерьез рассердился:

— Что ты несешь! Куда мне ее деть! Ты об этом подумал?

Тогда Карлсон сказал, что Бимбо может провести ночь в его домике на крыше. Ляжет на его диванчик, будет себе спать и тихо посапывать. А утром, когда Бимбо проснется, Карлсон принесет ему фарш, он обещает. Пусть только Малыш образумится и согласится отправить к нему Бимбо.

Но Малыш не образумился. Он считал, что отсылать Бимбо из дома — безобразие. А кроме того, как здорово, если Филле и Рулле наткнутся на лающую собаку!

— Ты хочешь все испортить... — горько сказал Карлсон. — Никогда не даешь мне повеселиться вволю! На все ты говоришь: «Нет, нет, нельзя». Ты мне только мешаешь. Я не могу уже ни курощать, ни низводить, ни валять дурака, ничего не могу! Тебе на все наплевать, лишь бы твой щенок налаялся всласть и поднял бы ночью переполох.

— Да разве ты не понимаешь... — начал было Малыш, но Карлсон его перебил:

— Так я не играю! Низводи сам, как умеешь, а я так не играю.

Бимбо сердито заворчал, когда Малыш вынул его из корзинки, потому что ему хотелось спать, и последнее, что увидел Малыш, когда Карлсон вылетел с собакой в руках, были два больших недоумевающих глаза.

— Не бойся, Бимбо! Я скоро возьму тебя назад! — кричал Малыш, чтобы утешить не то себя, не то Бимбо.

Карлсон вернулся через несколько минут в прекрасном настроении.

— Привет тебе от Бимбо. Угадай, что он сказал? «Как у тебя уютно, Карлсон, — вот что он сказал. И добавил: — Не могу ли я стать твоей собакой?»

— Ха-ха, не мог он это сказать!

Малыш хохотал: он знал, чей Бимбо, и Бимбо это тоже знал.

— Что ж, теперь все в порядке, — сказал Карлсон. Он был доволен. — Ты же понимаешь, что такие добрые друзья, как мы с тобой, должны уступать друг другу: один всегда поступает так, как хочется другому.

— Да, конечно, но другим почему-то всегда оказываешься ты! — сказал Малыш со смешком. Он был поражен поведением Карлсона.

Ведь любой человек должен был понять, что в таком положении, в каком был Карлсон, лучше всего спокойно лежать себе ночью на диванчике в своем домике на крыше и предоставить Бимбо возможность спугнуть бешеным лаем Филле и Рулле, если они и вправду вздумают лезть в квартиру. Но Карлсон сделал все буквально наоборот да еще внушил Малышу, что так лучше. И Малыш ему охотно поверил, потому что в Малыше тоже жила жажда приключений и он сгорал от желания узнать, как они будут «курощать» на этот раз.

Карлсон спешил: он считал, что Филле и Рулле могут явиться в любую минуту

— Я сейчас устрою нечто такое, что их с самого начала испугает насмерть, — сказал он. — И глупая собака нам здесь совсем не нужна, поверь мне.

Он побежал на кухню и стал рыться в шкафу. Малыш попросил его делать все потише, потому что фрекен Бок спит в комнате Бетан, прямо за стеной. Карлсон об этом не подумал.

— Тогда ты стой на страже! — скомандовал он. — Как перестанешь слышать «брр-ж-ж» или «брр-аш», дай мне как-нибудь незаметно знать. Он задумался, и вдруг ему пришла мысль. — Знаешь, что ты сделаешь? Ты сам начнешь храпеть, да как можно громче. Вот так: «Гррр-ах-ах, гррр-ах-ах».

— Зачем? — недоумевал Малыш.

— А вот зачем: если проснется дядюшка, он решит, что это храпит фрекен Бок, а если проснется фрекен Бок, она подумает на дядюшку, и ни у кого не возникнет подозрения. Но я-то буду знать, что «гррр-ах-ах» — это значит, ты мне подаешь сигнал: кто-то из них проснулся, надо быть начеку! И тогда я залезу в шкаф и притаюсь! Ха-ха, угадай, кто лучший в мире проказник?

— А если придут Филле и Рулле, что мне тогда делать? — спросил Малыш испуганно, потому что не так уж приятно стоять одному в прихожей, когда залезут воры, а Карлсон будет находиться в другом конце квартиры, на кухне.

— Тоже будешь храпеть, — сказал Карлсон, — но иначе. Вот так: «Грр-о-го, рр-ого».

«Запомнить все эти храпы, пожалуй, труднее, чем выучить таблицу умножения», — подумал Малыш. Как легко спутать все эти «брр-пс-пс», «грр-ах-ах», «грр-о-го», но он постарается изо всех сил не ошибиться.

Карлсон порылся на полках, где лежало белье, и сгреб в охапку все кухонные полотенца.

— Этих полотенец не хватит, — заявил он. — Но, к счастью, еще есть полотенца в ванной.

— Что ты задумал? — допытывался Малыш.

— Мумию! — ответил Карлсон. — Вселяющую ужас, устрашающую, смертоносную мумию. Еще более опасную, чем капкан.

Малыш толком не знал, что такое мумия, но ему помнилось, что это что-то связанное с египетскими пирамидами. Он знал, что в пирамидах хоронили царей и военачальников, они там лежали, словно задубевшие футляры с пустыми глазницами. Папа как-то раз об этом рассказывал. Царей этих и военачальников бальзамировали, как он сказал, чтобы они сохранились точно такими же, какими были при жизни. И их обматывали потом холстинами, как бинтами, сказал папа. «Но Карлсон вряд ли умеет бальзамировать», — подумал Малыш и спросил с удивлением:

— Как ты будешь делать мумию?

— Запеленаю ее в кухонные полотенца как миленькую... Да ты об этом не заботься, — сказал Карлсон. — Стой на страже и выполняй свое дело, а уж со своим я справлюсь.

И Малыш стал на страже. Он прислушивался к звукам, доносящимся из-за дверей: «Брр-пс-пс», «грр-ах-ах». Вроде все как надо. Но потом дяде Юлиусу приснился, видимо, кошмар, потому что его храп стал звучать так жалобно: «Грр-мм, грр-мм» вместо протяжного «пс-пс-пс». Малыш подумал, не надо ли пойти доложить об этом лучшему в мире специалисту по храпу, который орудовал на кухне, но как раз в тот момент, когда он больше всего забеспокоился, что делать, он услышал чьи-то торопливые шаги по лестнице, потом ужасный грохот и поток ругательств. Это явно сработал капкан воров, значит, Филле и Рулле уже здесь, в квартире. Вместе с этим он обнаружил, к великому своему ужасу, что звуки «грр-ах-грр-ах» совсем смолкли. Ой, что же ему делать? В отчаянии он повторил про себя все звуки, которые ему велел запомнить Карлсон, и в конце концов попытался издать какое-то жалкое «гр-о-го» вперемешку с такими же жалкими «грр-ах», но все это совсем не было похоже на храп.